Конан, варвар из Киммерии - Страница 11

К оглавлению

11

Этот человек был одет в робу из верблюжьего меха, а на голове возвышался зеленый тюрбан. Он был спокоен до безразличия, его взгляд был отрешенным.

Люди знают, что он не увидит новой зари, — ответил этот человек.

— Чего я не понимаю, — сказал первый, — это почему пришлось так долго ждать вмешательства твоих повелителей. Если они убивают короля сейчас, почему они не могли сделать этого много дней назад?

— Искусством, которое вы называете колдовством, можно управлять, и им управляет космос, — ответил человек в зеленом тюрбане. — Звезды действуют. Даже мои повелители не могут влиять на звезды. До тех пор, пока планеты не были в соответствующем порядке, замысел был невыполним.

С этими словами он стал вычерчивать на мраморном полу карту созвездий.

Наклон Луны предвещает зло для короля Виндии. Звезды в смятении, какого я давно не видел. Змея в Доме Слона. Во время такого противостояния невидимые стражи удаляются от Бунда Чанда. Открывается тропинка в невидимое королевство, и когда контакт будет установлен, могущественные силы вступят в сражение на том конце этой тропинки.

— Покажите, как устанавливается контакт, — попросил первый. — Это, кажется, локоны Бунда Чанда?

— Да. Все сброшено с человеческого тела. Правители Азии имеют слабое представление о правде, но я вижу, что все когти уравновешены, а бесполезные части персон из королевской семьи осторожно худеют и распадаются в прах. Это должно вынудить молиться за принцессу Кхосала, которая трепетно любила Бунда Чанда, он дал ей локон своих длинных черных волос. Когда мои повелители решили положить конец этому, локон этот в золотом, инкрустированном драгоценностями ящике стал каменным. Подлинный локон пропутешествует по караванному пути в Иешкахаири, оттуда вверх в Зайбарский проход, в земли, которые лежат за ним.

— Ничего не понял. Только локон с головы, — пробормотал дворянин.

— В каждой душе встает заря из бездны этого пространства, — повторил человек в тюрбане, вычерчивая карту.

Первый внимательно изучал ее.

— Я не пойму, человек ты, или демон, Хемса, — сказал он позже. — Немногие из нас являются тем, что мы видим. Я из Конатриуоба, известен как Керим Шах, принц Иранистана. Я не умнее, чем те, кто выдает себя за гениев. Они все предатели, независимо от того, каким путем они идут, и половина из них не знает к тому же, что они слуги. Меньше всего подлежит сомнению, что я слуга короля Юздигера из Турана.

— А я Черный Пророк из Уисмы, — сказал Хемса, — и мои повелители более велики, чем ваши. Они показали, что их искусство сильней, чем сотни тысяч мечей Юздигера.

Снаружи доносились стоны тысяч людей.

Эти звуки, дрожа, поднимались к звездам, которые покрывали небо Виндианской ночи, и раковины ревели, как быки, страдающие от ран. Все дворяне Виндии собрались в огромном дворце или около него, и в каждой широкой арке ворот стояло по пятьдесят воинов с луками в руках.

Но смерть прошествовала через королевские покои, и никто не мог остановить ее призрачную поступь.

На возвышении под золотым балдахином король вновь закричал в ужасных муках.

Голос смерти исходил из его хрипевшего горла.

— Юсмина! — прохрипел он жутко, казалось, из бездонного колодца. — Помоги мне! Я на пути в свой смертный дом. Колдуны отдали заре мою душу с помощью ветров тьмы. Они ищут серебряный шнурок, соединяющий мое тело с моей душой. Помогите! Слуга моя, сестра! Их пальцы иссушают меня. Это похоже на огонь! Они убьют мое тело и проклянут мою душу. Что они несут ко мне? Помоги!

В ужасе от его беспомощного крика Юсмина, не сдержавшись, закричала и прижалась всем телом к нему, пытаясь облегчить его муки. Он плакал, бился в ужасных конвульсиях, пена выступила на его искривленных губах, и его бесчувственные пальцы легли на плечи девушки. Хотя глаза оставались пустыми, его речь приобрела осмысленность.

— Скорее!

Он задыхался.

Я знаю, что привело меня на погребальный костер. Я был в далеком путешествии, но я помню. Я был в ссоре с колдунами Гимилиана. Они оторвали мою душу от тела и тащат прочь в каменную комнату. Это их стараниями была разорвана серебряная нить жизни, и они толкают мою душу из тела, вызывая силы ада. Ах! Я чувствую, как они тянут меня! Вы кричите и, сжав пальцы тащите меня назад. Я скоро уйду. Моя душа цепляется за тело! но оно держит слабо. Убейте меня до того, как они вытащат мою душу!

Я не могу, — отвечала принцесса, рыдая.

— Скорее! Я приказываю тебе!

В его слабевшем голосе еще угадывались повелительные нотки.

— Вы никогда не ослушаетесь меня. Исполняйте мою последнюю волю! Мой приказ! Очистите мою душу, послав ее в Асала! Спасите, оставьте вашу нерешительность. Убейте, я приказываю вам!

Рыдая, Юсмина вытащила инкрустированный драгоценный кинжал и погрузила его по рукоять в его грудь. Он вытянулся и ослабел, мрачная улыбка появилась на его мертвых губах.

Юсмина упала лицом вниз на ковер. В стороне от нее послышались удары гонга, и священники вошли в зал с медными ритуальными ножами в руках.

2
Варвар с холмов

Чандер Шан, правитель Пешхаури, положил свое золотое перо и внимательно проглядел, что он написал на пергаменте, скрепленном его официальной печатью. Он правил Пешхаури так долго только потому, что взвешивал каждое слово, произнесенное или написанное. Опасность воспитывает осторожность, и только осторожный человек долго живет в этой дикой стране, где горячие равнины Виндии смыкаются со скалами Гимилиана.

11