Конан, варвар из Киммерии - Страница 164

164

Столик, на котором стоял серебряный поднос с освежающими напитками и фруктами в серебряной вазе, был украшен великолепно исполненными резными фигурками.

Гигантский выгнутый стол, за которым читал человек, был в стиле северной империи Аквилонии. В чернильнице из золота и хрусталя лежали павлиньи перья для письма. Роскошная шпага придерживала бумаги.

Стройный и элегантный мужчина, сидящий за столом, был лет пятидесяти. На ногах красовались прекрасные туфли из великолепно выделанной кордаванской кожи, с алмазными сверкающими застежками. Его стройный торс облегала бархатная куртка, через прорези рукавов которой просвечивала персикового цвета подкладка. Снежно-белые кружева пенились на груди. На каждом пальце холеных рук сверкал огромный алмаз.

Возраст мужчины выдавала морщинистая шея и темные круги под быстрыми, холодными и темными глазами. Мужчина, очевидно, старался скрыть свой возраст: волосы, мягко лежащие на плечах, подкрашены, а аристократическое лицо напудрено. Но эти маленькие хитрости не скрывали бесцветность усталых глаз и морщинистую шею.

Рукой в перстнях он играл пергаментами — официальными документами с алыми сургучными печатями и лентами, подписанными вычурно изогнутой подписью. Его нетерпение выдавали переступание ногами и частые взгляды на изящные водяные часы.

Позади человека за столом стоял молчаливый кушитский раб со скрещенными на груди мускулистыми руками. Обнаженный ятаган был засунут за алый пояс.

Со скрежетом маленьких шестеренок прозвонили часы. Было два часа полуночи.

С глухим проклятием человек за столом бросил вниз пергамента, которые изучал. В это же время шкаф отодвинулся, открыв тайный ход. Два человека в черных плащах и масках стояли на пороге. Один из них держал фонарь; пламя свечи искрилось на влажных плащах.

Сидящий мужчина положил руку на эфес рапиры, лежащей на столе, а кушит вынул ятаган. Однако, когда двое сбросили маски, он успокоился.

— Все в порядке, Гомани, — сказал он негру, и тот снова скрестил руки на груди, безразлично уставившись в пространство.

Двое мужчин сбросили на пол плащи и поклонились сидящему за столом Первый из них, открыв лицо с ястребиными глазами, гладко выбритыми скулами и тонким ртом, сложил на груди руки.

Другой мужчина поставил фонарь, сделал реверанс с придворным изяществом, взмахнул шляпой с перьями и пробормотал: «Мой господин князь!» Когда он выпрямился и небрежно стал поигрывать алмазным эфесом длинной шпаги, стало видно, что это был красивый высокий мужчина, черноволосый, с желтоватой кожей и резкими чертами лица. Его черные усики были так тонки, что казались нарисованными. В нем чувствовалось фальшивое благородство и несколько наигранная напыщенность.

— Господин Зароно, я не привык ждать, — заметил Виллагро, князь кордаванский, ледяным взглядом окидывая вошедших.

Снова изящный поклон:

— Тысяча извинений, ваша светлость! Ни за что на свете не желал бы я вызвать ваше недовольство.

— Тогда, господа, почему вы опоздали на полчаса?

Грациозный жест.

— Сущая безделица — глупость.

Человек с выбритой макушкой объяснил:

— Кабацкая драка, господин князь.

— Драка в общественном месте? — воскликнул князь. — Вы что, подлецы, рехнулись? Как это произошло?

Вспыхнув, Зароно с ненавистью посмотрел на священника, тот бесстрастно вернул взгляд.

— Ерунда, Ваша светлость! Ничего такого, что могло бы вас побеспокоить…

— Об этом судить мне, Зароно, — сказал князь. Не исключено, что наш план может быть выдан. Вы твердо уверены, что этот беспорядок не был провокацией?

— Ничего подобного, мой господин, — усмехнулся Зароно. — Вы, возможно, слышали о грубом варваре по имени Конан.

— Я ничего не знаю об этом плуте. Продолжайте.

— Как я сказал, это ерунда. Но, войдя в таверну Девяти Нарисованных Шпаг, где я должен был встретить присутствующего здесь святого Менкара, я заметил в камине мясо, и так как я пришел на пустой желудок, то решил разом убить двух зайцев. Поскольку человек моего происхождения не может терять времени на пустое ожидание, я крикнул кабатчику Сабралу и приказал поставить передо мной жареный окорок. Тогда этот киммерийский лопух выступил против меня, утверждая, что это его обед…

— Что же случилось? Ближе к делу, — потребовал князь.

— Поговорив немного, мы перешли к делу, Зароно скривился, дотронувшись до синяка под глазом. Парень силен, как бык, хотя, должен признаться, я тоже порядком испортил ему физиономию. Перед тем как я собрался показать деревенщине скорость моего клинка, кабатчик и посетители схватили нас и выкинули на улицу — не без некоторых усилий, так как каждого из нас держали пять-шесть человек. В это время пришел святой отец Менкара и постарался нас успокоить. Это, с одной стороны, а с другой…

— Я все понял: по всей видимости, это просто случайность, но впредь вам надо будет подумать, прежде чем затевать ссоры. Избавьте меня от этого! А теперь к делу. Я полагаю, это… Зингаранец закрутил усы.

— Простите мои плохие манеры, Ваша светлость, я представляю вам святого Менкара, служителя Сета, которому я предложил присоединиться к нам и который усердно трудится теперь на нашем поприще.

Бритоголовый снова сложил руки и поклонился. Виллагро благосклонно кивнул.

— Почему вы настояли на личной встрече, святой отец? — спросил он. — Я предпочитаю действовать через агентов, подобно Зароно. Что случилось? Может быть, недостаточно ваше вознаграждение?

164