Конан, варвар из Киммерии - Страница 167

167

— Он узнал меня! Быстро прикончи его, или мы пропали!

Зароно колебался, но недолго, и, выхватив тесак, ударил. Жизнь одного священника не значила для него ничего: главное — избежать объяснения со стражей.

Нинус, вскрикнув, упал на камни. Изо рта хлынула кровь.

— Так будет со всем вашим племенем, — сказал стигиец, плюнув.

Нервно оглядываясь, Зароно поспешно вытер лезвие плащом лежащего и прорычал:

— Быстро сматываемся!.. Но Менкара заметил маленький сверток на груди Нинуса. Он нагнулся и вынул из одежды священника рулон пергамента, который сразу же развернул.

— Что-то вроде морской карты, — пробормотал он. — Мне кажется, я могу расшифровать…

— Быстрее, иначе нас поймает стража, — настаивал Зароно.

Менкара кивнул, спрятав свиток. И двое мужчин исчезли в розовеющем тумане. Распростертый Нинус лежал на мокрых камнях.

Выпив паршивого вина, не закончив с Зароно драку и просидев в пустом ожидании несколько часов, Конан постепенно мрачнел. Теперь он беспокойно бродил по дымному залу таверны. В таверне Девяти Нарисованных Шпаг все время толпился народ, но к этому часу остались только три пьяных моряка, которые лежали в углу.

Свеча-часы подсказала Конану, что близко рассвет. Нинус опаздывал на несколько часов, видимо, что-то помешало маленькому священнику, а он никогда не опаздывал за своими деньгами. Конан прорычал по-зингерски с варварским акцентом невозмутимому кабатчику:

— Сабрал! Я пошел подышать свежим воздухом. Если меня спросят, то я скоро вернусь.

Дождь едва капал. Облака рассеялись, и выглянула серебряная луна, но почти сразу же пропала в лучах рассвета. Над землей поднимался туман.

С тяжелым сердцем Конан брел по влажным булыжникам, он ругал Нинуса, досадовал на себя — маленький святой мешок с отбросами заставил упустить утренний бриз, который вынес бы «Вестрел» из Кордавского порта. Теперь придется брать буксир.

Конан внезапно остановился и замер. Беспорядочная куча мокрой одежды приковала его взгляд.

Он осмотрелся, ища на крышах, в дверях и аллеях следы притаившегося убийцы. В этом квартале старого города труп не был удивителен. Покосившиеся лачуги вдоль улиц служили прибежищем для воров, убийц и других человеческих отбросов.

Прячась в тени, тихо, как крадущийся леопард, Конан проскользнул к неподвижной фигуре и осторожно повернул ее на спину. Свежая кровь блестела в розовом свете восхода. Капюшон откинуло ветром, обнажая лицо.

— Кром! — вскричал Конан, это был священник Нинус из Мессанитии, которого так долго ждал Конан.

Конан быстро осмотрел тело. Карты, которую Нинус обещал принести, не было.

Конан задумался — кому выгодна смерть маленького священника? Ценность имела только карта. Поскольку она пропала, то это наводит на мысль, что невинный Нинус был зарезан.

Восходящее солнце первыми лучами осветило крыши древней Кордавы. Этот утренний свет придал взгляду Конана особую суровость и непримиримость. Сжав огромный кулак, гигант киммериец поклялся отомстить за эту смерть.

Мягко подняв могучими руками маленькое тело, он поспешил назад в таверну. Ворвавшись в общий зал, он рявкнул кабатчику:

— Сабрал! Комнату, хирурга, и живо!

Кабатчик поспешил проводить Конана с его ношей по лестнице на второй этаж.

Проснувшиеся моряки проводили Конана удивленными взглядами.

Огромный мужчина, почти касающийся головой потолка, нес тело с такой легкостью, как будто это был ребенок.

Сабрал привел Конана в комнату, которую держал для почетных гостей. Конан собрался положить Нинуса на кровать, но остановился, так как Сабрал поспешно выдернул покрывало почти из-под тела.

— Кровь запачкает мое лучшее покрывало! — сказал он.

— Дьявол побери твое покрывало, — прорычал Конан. Он осматривал тело. Священник слабо дышал, пульс был неровный.

— По крайней мере, он жив, — пробормотал Конан. — Иди отсюда, человек, и принеси пиявок! И не стой здесь, как идиот!

Кабатчик тихо исчез. Конан обнажил тело и отыскал рану, из которой все еще сочилась кровь.

Вошел Сабрал с зевающим врачом в ночном платье с копной седых волос, выбившихся из-под ночного колпака.

— Хороший доктор Кратос, — сказал кабатчик.

Врач снял повязку Конана, очистил рану и снова перевязал ее чистыми бинтами.

— К счастью, сказал он, — рана не задела сердца и большую кровяную артерию, а лишь слегка повредила легкое. При хорошем уходе он должен выжить. Вы заплатите за него, капитан?

Конан согласно кивнул. Несколько капель вина вернули Нинуса в сознание. Голосом тише шепота он рассказал:

— Я столкнулся с двумя мужчинами… на улице… Один… Менкара, священник Сета… Я вскрикнул… Он сказал другому… убить меня.

— Кто был другой? — потребовал Конан.

— Он был весь закутан… шляпа и плащ… но мне кажется… корсар Зароно…

Конан нахмурился. Зароно! Этот насмешливый корсар, с которым он поссорился несколько часов назад. Знал ли Зароно о его встрече с Нинусом? Случайное ли совпадение, или Зароно сознательно пошел на убийство, чтобы овладеть картой?

Лицо Конана пылало гневом, он встал, чтобы уйти.

Захватив в мешке полную горсть монет, он высыпал их в ладони Кратоса. Другую горсть он протянул Сабралу.

— Вы, двое! Смотрите, чтобы с ним хорошо обращались и он имел все самое лучшее! — сказал Конан. — Когда я вернусь, мы точно рассчитаемся, и горе вам, если вы не будете стараться. Если он умрет, похороните по полному ритуалу Митры. Теперь я ухожу.

167