Конан, варвар из Киммерии - Страница 37

К оглавлению

37

Константинус улыбнулся, и его сильные белые зубы сверкнули под тонкими усами.

— Очень хорошо, но ты не откажешь мне в небольшом развлечении сначала?

— Хорошо! Укрощай эту девчонку, как знаешь.

Со злобным смехом Соломея швырнула сестру в руки Фалькона и вышла.

Та забыла о людях, маршировавших на улицах, забыла об оскорблении своего королевского сана перед лицом угрозы своей женской чести.

Только ужас и стыд испытывала королева Хаурана, когда сильные руки Константинуса сжали ее гибкое тело.

Соломея, торопясь вдоль коридора, злобно улыбнулась, когда крик отчаяния вырвался из королевской спальни.

Глава 2
Дерево жизни

Штаны и рубаха молодого солдата были испачканы кровью, мокры от пота и серы от пыли. Кровь сочилась из глубокой царапины на его бедре, из порезов на груди и плечах. Капли пота блестели на мертвенно бледном лице, пальцы вцепились в обшивку дивана, на котором он лежал.

Его слова отражали моральное страдание, которое сопровождалось физической болью.

— Она, должно быть, сошла с ума! — повторял он снова и снова, подобно человеку, ошеломленному чудовищным и невероятным событием. — Это подобно колдовству, это кошмар! Тамарис, которую любит весь Хауран, предала своих людей этому дьяволу из Котака. О, Иштар, почему меня не убили!? Лучше умереть, чем жить и видеть, как наша королева становится предательницей!

— Лежи спокойно, Валериус, — просила девушка, которая обливала его водой, обмывая и перевязывая раны трясущимися руками. — Пожалуйста, лежи спокойно, дорогой! Я же не могу вызвать знахаря…

— Нет, — бормотал раненый юноша. — Константинус, дьявол с синей бородой, будет обыскивать кварталы в поисках раненых хауранцев. Они повесят любого мужчину, раны которого доказывают, что он сражался против них. О, Тамарис, как могла ты предать людей, которые обожали тебя!

В яростной агонии он скорчился, плача от горя и стыда, а испуганная девушка прижала его голову к своей груди и умоляла успокоиться.

— Лучше смерть, чем черный стыд, который пал на Хауран в этот день, — стонал он. — Ты согласна, Инга?

— Нет, Валериус. Я проснулась от шума сражения, выглянула в окно и увидела шемитов, резавших наших людей. Затем я услышала тебя, звавшего меня из-за боковой двери.

— Мои силы были на исходе, — пробормотал он. — Я упал в переулке и не мог подняться. Я знал, что они очень скоро найдут меня, если я останусь лежать там. Я убью этих синебородых дьяволов, клянусь Иштар! Они никогда не будут топтать улицы Хаурана, клянусь богами!

Дрожащая девушка прижала палец к его губам, но он не мог лежать молча.

— Я не был на стене, когда вошли шемиты, — вырвалось у него. — Я спал в бараках с другими солдатами. Это было как раз перед рассветом, когда вошел наш капитан, и его лицо было бледно под шлемом. Шемиты в городе, — сказал он. — Королева пришла к южным воротам и отдала приказ, чтобы их пропустили. Она сняла людей со стен, где они стояли на страже с того времени, как Константинус вошел в королевство. Я не понимаю этого, и никто не понимает, но я слышал, как она отдала приказ, и мы подчинились, как всегда. Нам приказали собраться на площади перед дворцом и сложить оружие. Иштар знает, что все это означает, но таков приказ королевы. Когда мы пришли на площадь, на возвышении возле дворца стояли шемиты, десять тысяч полностью вооруженных синебородых дьяволов. Улицы, ведущие к площади, были забиты народом. Тамарис стояла на ступеньках дворца рядом с Константинусом, который поглаживал свои усы, как огромный тощий кот, только что сожравший воробья. Пятьдесят шемитов с луками в руках были выстроены перед ним. На этом месте должна была стоять охрана королевы, но она была оттеснена к подножию лестницы дворца, также озадаченная, как и мы, хотя они пришли полностью вооруженными, несмотря на приказ королевы. Тамарис заговорила с ними и сказала, что она пересмотрела предложение Константинуса — хотя только вчера она швырнула его же слова ему в лицо при всем народе — и что она решила сделать его королем-консортом. Она не объяснила, почему она привела шемитов в город так предательски, но сказала, что, так как Константинус руководит отрядом профессиональных воинов, армия Хаурана больше не нужна и, следовательно, она распускает ее. Она приказала воинам спокойно расходиться по домам. Мы стояли, как оглушенные, и не находили слов для ответа. Мы стали расходиться, не понимая, что делаем, как в тумане. Но когда тот же приказ был отдан дворцовой страже, вмешался капитан стражи Конан. Люди говорили, что он был свободен ночью и пьянствовал, но сейчас он был совершенно трезв. Он закричал стражникам, чтобы они стояли, как стоят, пока не получат приказа от него, и таково было его влияние на своих людей, что они подчинились, несмотря на приказ королевы. Конан поднялся по ступеням дворца и пристально посмотрел на королеву, а затем прогремел: «Это не королева! Это не Тамарис! Это сам дьявол в маске!» И тогда начался сущий ад! Я точно не помню, что случилось. Я думаю, что шемит ударил Конана, а Конан убил его. В следующее мгновение площадь стала полем сражения. Шемиты кинулись на стражников, и их копья и стрелы поразили многих солдат, которые уже стали расходиться. Некоторые из нас хватали все, что было под рукой в качестве оружия, и стали обороняться. Мы едва ли понимали, за что мы сражались, но против Константинуса и его дьяволов — не против Тамарис, я клянусь! Константинус кричал, что перережет всех предателей, но мы не предатели!

Отчаяние и смущение прерывали его голос. Девушка тихо утешала его, не понимая всего этого, но страдая вместе со своим возлюбленным.

37