Конан, варвар из Киммерии - Страница 75

Припадок кончился, но он невероятно ослабил графа.

— Я понимаю, — задыхаясь, произнес он. — Он играет со мной в кошки-мышки. Убить ночью ему кажется слишком легким и милосердным. Поэтому он уничтожил корабль, чтобы я не смог бежать. Он убил этого бедного пикта и обмотал мою цепочку вокруг его головы, чтобы дикари подумали, что именно я убийца.

Но почему? Какого дьявола он все это затеял? Чего он этим добивается? Наверное, все это настолько чудовищно, что человеческий разум не может понять.

— Кто этот черный чужеземец? — спросила Белеза и почувствовала, как у нее по спине побежали мурашки.

— Демон, которого я освободил своей алчностью и жадностью, не подумав о том, что он будет мучить меня целую вечность! — прошептал граф, взглянув на Белезу запавшими, странно блестящими глазами, однако у нее появилось ощущение, что он смотрит сквозь нее в мрачное, полное мучений будущее.

— В моей юности при дворе у меня был враг, — начал рассказ граф. — Он был могущественным человеком и стоял между мной и моими амбициями. В своих стремлениях к власти и богатству я стал искать помощи у Черной Магии и обратился к колдуну, который по моему желанию вызвал демона из мрака. Этот демон покончил с моими врагами, моя власть и мое богатство выросли, и никто больше не мог состязаться со мной. Однако я задумал обмануть колдуна в обещанном ему вознаграждении.

Колдуном этим был Тот-Амон из Ринга, изгнанный из своей родной Стигии. Во время царствования короля Ментуфорры он бежал из страны. Когда Ментуфорра умер и на трон Люкура из слоновой кости взошел Ктесфон, Тот-Амон мог вернуться на родину, но он остался в Кордаве и постоянно напоминал мне о том, что я должен расплатиться с ним. Однако вместо того, чтобы отдать ему обещанную половину моего состояния, я донес на него своему монарху, так что Тот-Амону не оставалось ничего другого, как поспешно и тайно вернуться в Стигию. Там он быстро приобрел благосклонность нового правителя, а со временем также и огромное богатство и мощную магическую силу, пока не сделался настоящим правителем страны.

Два года назад, находясь в Кордаве, я получил известие, что Тот-Амон внезапно исчез из Стигии. А потом однажды ночью я увидел его дьявольское коричневое лицо, подстерегающее меня в темном углу зала моего дворца.

Тогда он послал свой дух, чтобы превратить мою жизнь в ад. Но на этот раз король не мог меня защитить, потому что после смерти Фердруго и принятия регентства в стране она распалась на два лагеря и регент оказался во вражеском лагере. Прежде чем Тот-Амон появился в Кордаве во плоти, я бежал в море. К счастью, его власть имеет границы. Чтобы преследовать меня по морю, чудовище должно оставаться в своем теле, один его дух не может странствовать по морю. Но теперь он выследил меня в этой глуши.

Он прибыл сюда, чтобы заманить меня в западню или убить как обычного смертного. Если он спрячется, его никто не сможет найти. Он, невидимый, скользит в ночи, в тумане, ни замки, ни засовы не смогут его остановить. Глаза охранников он смежает сном. Он управляет духами воздуха, гадами в глубинах и демонами мрака. Он может вызвать шторм. Я надеялся, что мои следы растворятся в голубых волнах, — но он меня выследил, чтобы жестоко отомстить…

Глаза Валенсо горели, когда он уставился в бесконечную даль сквозь завешанную коврами стену.

— Но я его перехитрю! — прошептал он. — Если он только не ударит этой ночью! Завтра под моими ногами уже будет палуба и между мной и его местью снова будет лежать океан.

* * *

Конан, взглянув вверх, внезапно остановился. Моряки, следующие за ним двумя плотными группами, остановились тоже, держа луки наготове.

Что случилось? — подозрительно спросил Стромбанни. — Почему ты остановился?

— Ты что, слепой? Смотри!

На густых ветвях, нависших над тропой, на них скалилось темное раскрашенное лицо, обрамленное пышными волосами, в которые над левым ухом было воткнуто перо птицы-носорога.

— Я сам снял эту голову и спрятал в чаще! — пробурчал Конан, внимательно осмотрев лес. — Какой сукин сын снова повесил ее здесь? Это все выглядит так, словно кто-то пытается натравить пиктов на форт.

Люди мрачно посмотрели друг на друга. Конан вскарабкался на дерево, взял отрезанную голову и отнес в подлесок, где бросил в протекающий мимо ручей и посмотрел, как она утонула.

Пикты, следы которых видны вокруг этого дерева, не из племени Птицы-Носорога, — объяснил он, вернувшись. — Раньше я часто подходил к этому берегу на своем корабле и немного познакомился с прибрежными племенами. Если я верно читаю отпечатки мокасин, это кормонары. Я могу только надеяться, что они находятся на тропе войны с племенем Птицы-Носорога. Однако если между ними мир, то кормонары уже на пути к деревне племени Птицы-Носорога и скоро здесь разверзнется ад. Я не знаю, где находится эта деревня, но как только эти дьяволы узнают об убийстве, они помчатся по лесу, как голодные волки. Для пиктов не существует худшего злодеяния, чем убийство одного из них и вывешивание его головы на дереве, чтобы ее могли обклевать стервятники. Проклятые странности происходят здесь. Но так бывает всегда, когда «цивилизованные» люди появляются в глуши. Идем.

Двигаясь в глубь леса, люди ослабили мечи в ножнах и стрелы в колчанах. Пираты привыкли к простору моря и неуютно чувствовали себя среди незнакомой зеленой чащи леса. Тропа извивалась, как змея, так что большинство моряков потеряло ориентацию и больше не могло понять, в каком направлении находится берег.