Конан, варвар из Киммерии - Страница 97

Несчастный пленник был отброшен в сторону, лоза извивалась и крутилась, как обезглавленная змея, скатываясь в огромный шар. Усики щелкали, как хлысты, листья тряслись и бились, как кастаньеты, лепестки конвульсивно дергались. Наконец лоза обмякла и вытянулась на полу, его яркие цветы поблекли, из перерубленного ствола вытекала какая-то белая жидкость. Все было кончено.

Конан оглянулся и замер от изумления: сзади него стоял освобожденный им человек. Высокий и стройный, с длинными ногами, темными, задумчивыми глазами, он был явным аристократом. Маска ужаса спала с его лица.

— Какой сейчас год? — спросил он по-котийски.

— Сегодня десятый день месяца Юлуна, год Газели, — ответил Конан.

— О Иштар! — пробормотал незнакомец. — Десять лет!

Он провел рукой по лбу, потряс головой, как бы освобождая мозг от затянувшего его тумана.

— Все так смутно, — продолжал он. — После десяти лет пустоты ум не может проснуться сразу. Кто ты?

— Конан из Киммерии, король Аквилонии.

— Вот как? А Мумедид? — удивился незнакомец.

— Я задушил его прямо на троне в ту ночь, когда захватил королевский город, — ответил Конан.

— Извините меня, Ваше Величество, — улыбнулся незнакомец. — Я должен был сначала поблагодарить вас за ту услугу, которую вы мне оказали. Но я сейчас как человек, пробудившийся ото сна, более глубокого, чем смерть, сна, наполненного кошмарами, и понимаю только, что вы освободили меня. Скажите мне, почему вы перерубили ствол, вместо того, чтобы просто вырвать лозу?

— С давних пор мне известно, что не следует касаться того, чего не понимаешь, — ответил Конан.

— Верно. Если бы вы ее вырвали, вы нашли бы на корнях такое, что не взяла бы и ваша шпага. Корни Ютхи идут из самого ада.

— Кто ты? — спросил Конан. — Как зовут тебя?

— Пелиас.

— Как? — вскричал Конан. — Пелиас, маг, соперник Тзоты, исчезнувший с лица земли десять лет назад?

— Только с лица земли, — горько улыбнулся Пелиас. — Тзота предпочел оставить меня в живых, в оковах страшнее железных. Он запер меня здесь с этим чудовищным цветком, семена которого украли во мраке космоса у Яга Проклятого. Они нашли плодородную почву только здесь, в подземелье, кипящем червями, здесь, в аду. Я не мог вспомнить свое колдовство, слова и символы своей власти из-за этой проклятой лозы, которая пила мою душу, мучила своими страшными ласками, дышала моим мозгом и днем и ночью. Мой разум был пуст, как разбитая амфора. Десять лет! Да поможет нам Иштар!

Конан молчал. Догорал его факел. «Конечно, — думал он, — этот человек безумен…» Но он не видел никаких признаков безумия в спокойно смотревших на него темных глазах.

— Скажите, черный маг в Хорсемише? — спросил Пелиас. — Впрочем, бесполезно спрашивать. Силы мои возвращаются, и я вижу в вашем мозгу великое сражение и короля, захваченного изменниками. Я вижу Тзоту-Ланти, скачущего в Тибор со Страбонусом и королем Офира. Мое искусство еще слабо после столь долгого сна, я пока не рискну встретиться с Тзотой. Мне нужно восстановить силы и снова обрести свою власть. Пошли отсюда, не будем здесь оставаться.

Конан печально помахал связкой ключей.

— Решетка наружной стены заперта. Засов можно отворить только с той стороны. Нет ли другого выхода из этих туннелей?

— Один есть, но мы им не воспользуемся, потому что он ведет вниз, а не вверх, — ответил, смеясь, Пелиас. — Пошли, посмотрим на ту решетку.

Он шел неуверенно, ноги его подгибались: десять лет они были недвижны.

— В галерее живет гигантская змея, — предупредил Конан. — Пойдем осторожнее, чтобы не встретиться с ней.

— Я ее помню, — хмуро ответил Пелиас. — Меня заставили смотреть на нее, когда десять моих верных слуг были отданы ей на расправу. Это Сатхи, любимица Тзоты.

— Так это Тзота вырыл подземелье? Чтобы прятать здесь своих монстров?

— Нет, все не так. Здесь когда-то, в древности, был город — на холме и вокруг него. Король Коссус Пятый, основатель города, построил на вершине горы дворец и стал рыть подземелье. Скоро его рабы обнаружили дверь, взломали ее и нашли все эти ходы, тайники, галереи. А потом сюда проник великий визирь и пропал здесь, сгинул. Перепуганный Коссус велел замуровать дверь снова. Он сказал, что великий визирь упал в колодец. Потом король бросил дворец и построил другой, в деревне, но бежал в панике, когда обнаружил однажды на мраморном полу своей спальни черную плесень.

Он уехал со всем двором на восток и основал там новый город. Дворец на холме остался покинутым, стал разрушаться. Когда Аккуто решил возобновить прошлую славу Хорсемиша, он построил тут крепость. И, наконец, Тзота-Ланти воздвиг свою цитадель и открыл подземелья. Тзота сумел избежать смерти, он не упал в колодец, но вернулся из подземелья совсем другим, странным…

Я видел этот колодец, только я не хотел спускаться туда в поисках мудрости. Я маг, мне более тысячи лет, но ведь я еще и человек… Говорят, что некогда танцовщица из Шидизара уснула однажды неподалеку от города и проснулась в объятиях черного демона. От этого союза появилось то, что называют теперь Тзота-Ланти…

Конан пронзительно крикнул и отскочил в сторону, потянув за собой своего спутника. Перед ними выросла белая сверкающая фигура Сатхи: глаза ее сверкали вековой ненавистью. Конан собрал все силы, чтобы погрузить факел в ее демоническую пасть, воткнуть в ее тело шпагу. Но змея не смотрела на него: с яростью уставилась она на того, кто назвал себя Пелиасом, а тот спокойно улыбался, скрестив на груди руки. В огромных желтых глазах ненависть исчезала, на смену ей приходил страх, ужас… Змея зашипела, и ее словно сдунул порыв ветра.